Давай, улыбнись и скажи, что я снова сделал что-то не так, не по этим чертовым правилам, которые придумал какой-то толстый филолог, который не имеет никакого отношения к самой сути того, чем мы занимаемся; не имеет никакого отношения к корням, сидя на верхушке дерева, капая соком сверху и кидая своими пожелтевшими серыми листьями.
...
Да, ты серьезно? Это не мое все, а лишь заимствованное что-то? А ты, гений, все же дилетант и смешишь меня своими глупыми поступками. Хватит, прекрати, а то мне становится страшно, когда мой образ находится у кого-то в голове.
...
Трус. Точно трус. Не могу не вдохнуть не кислород. Так хочется подышать гелием, наполнить до отказа им легкие и, точно шарик, начать поднимать вверх. Я в детстве видел сон. Помню, что летал там. И это был один из тех снов, которые я не забуду.
...
Внутренне я все еще в коконе. Потихоньку кокон трескается и можно увидеть тельце, но у того, кто внутри еще не так много сил, чтобы выбраться всем тело наружу. А главная причина - те восемь лет той киноленты и старичка, который внушил, который смог внушить то, что вряд ли ты выражаешь то, что хочешь, чувствуешь.
...
Какие к черту правила? Эти ублюдки издеваются над нами. Тот же публицист со странной фамилией, до сих пор живущий, заявил, что без хаоса твои работы ни к чему не годны и их даже нельзя назвать чем-то.
...
Как-то даже некомфортно себя чувствуешь себя без той грусти. Уже грустишь из-за того, что не грустишь. Хотя, знаешь, мой патлатый рыжий друг, когда-нибудь мы съедим с тобой по корндогу и прыгнем в океан с дряхлой деревянной палубы. Ты, главное, кепочку снять не забудь.
...
Ну что это за обрывки? Кому они, мать вашу, нужны? Только мне, да, я прав. Тут даже нет общей мысли между этими отрывками, разделенными тремя точками. Это просто все то дерьмо, что копошится в голове. Мне просто доставляет обличать это вот в такой завуалированной форме с горой различным ошибок. Да наплевать!
...
Скажи, что еще у тебя все свое. Тут я высохну похлеще, чем от седобородого старичка с косичкой, который всю жизнь поднимал на смех старую книжку, полтинник звезд и объединенных в кучу людей. Тоже же олицетворяешь парня с повязкой на глазу, от которого пахнет крепкой жидкостью. Тоже же раскопал где-то ящик и потаскиваешь из него драгоценный металл.
...
Я клоп и признаю со всем принижение, что вовсе не понимаю, почему все так устроено. Но если я потеряю свой окуляр, то точно все канет. И чем же занимаются люди, которые живут, опираясь постоянно на звуки и трость? Стекло постепенно запотевает, а протереть его все труднее и труднее. Можно, конечно, не так много варить супы, но тогда к чему мне кухня?
...
Ну же, я смогу, ведь не такой же тупой. Хотя кто знает, ибо относительна эта вещь. Осталось найти K. и сесть за ноты, а то скопилось много макулатуры, тетрадок с нотами, написанными от руки.
...
Да, ты серьезно? Это не мое все, а лишь заимствованное что-то? А ты, гений, все же дилетант и смешишь меня своими глупыми поступками. Хватит, прекрати, а то мне становится страшно, когда мой образ находится у кого-то в голове.
...
Трус. Точно трус. Не могу не вдохнуть не кислород. Так хочется подышать гелием, наполнить до отказа им легкие и, точно шарик, начать поднимать вверх. Я в детстве видел сон. Помню, что летал там. И это был один из тех снов, которые я не забуду.
...
Внутренне я все еще в коконе. Потихоньку кокон трескается и можно увидеть тельце, но у того, кто внутри еще не так много сил, чтобы выбраться всем тело наружу. А главная причина - те восемь лет той киноленты и старичка, который внушил, который смог внушить то, что вряд ли ты выражаешь то, что хочешь, чувствуешь.
...
Какие к черту правила? Эти ублюдки издеваются над нами. Тот же публицист со странной фамилией, до сих пор живущий, заявил, что без хаоса твои работы ни к чему не годны и их даже нельзя назвать чем-то.
...
Как-то даже некомфортно себя чувствуешь себя без той грусти. Уже грустишь из-за того, что не грустишь. Хотя, знаешь, мой патлатый рыжий друг, когда-нибудь мы съедим с тобой по корндогу и прыгнем в океан с дряхлой деревянной палубы. Ты, главное, кепочку снять не забудь.
...
Ну что это за обрывки? Кому они, мать вашу, нужны? Только мне, да, я прав. Тут даже нет общей мысли между этими отрывками, разделенными тремя точками. Это просто все то дерьмо, что копошится в голове. Мне просто доставляет обличать это вот в такой завуалированной форме с горой различным ошибок. Да наплевать!
...
Скажи, что еще у тебя все свое. Тут я высохну похлеще, чем от седобородого старичка с косичкой, который всю жизнь поднимал на смех старую книжку, полтинник звезд и объединенных в кучу людей. Тоже же олицетворяешь парня с повязкой на глазу, от которого пахнет крепкой жидкостью. Тоже же раскопал где-то ящик и потаскиваешь из него драгоценный металл.
...
Я клоп и признаю со всем принижение, что вовсе не понимаю, почему все так устроено. Но если я потеряю свой окуляр, то точно все канет. И чем же занимаются люди, которые живут, опираясь постоянно на звуки и трость? Стекло постепенно запотевает, а протереть его все труднее и труднее. Можно, конечно, не так много варить супы, но тогда к чему мне кухня?
...
Ну же, я смогу, ведь не такой же тупой. Хотя кто знает, ибо относительна эта вещь. Осталось найти K. и сесть за ноты, а то скопилось много макулатуры, тетрадок с нотами, написанными от руки.
...
Слышишь? Прошу к столу.
Слышишь? Прошу к столу.
Комментариев нет:
Отправить комментарий